Таруса

Таруса – город моего детства. Как все «старожилы» я страдаю от каждой перемены в ее облике. А их на моей памяти было немало. Чего стоит только застройка так называемого «Кургана» рядами типовых панельных домов. До 1980-х на этом месте был огромный луг, полный чудесных цветов –здесь росли и розовая кашка, и белые ромашки, и красные гвоздички, а окружали его светлые березовые рощи. Но жизнь всегда неоднозначна: с этими уродливыми домами в Тарусу пришли удобства – водопровод и канализация, столь необходимые местным жителям. Да и справедливости ради замечу, что старинный облик города застройка Кургана никак не испортила. Так же, как и появление многочисленных «Пятерочек» и «Дикси», столь необходимых для нормальной жизни: все мое детство и юность мы возили в Тарусу продукты из Москвы. Теперь нередко наоборот.

Город сохраняет свою неповторимую атмосферу старины. Когда стоишь на центральной площади Тарусы, кажется, время застыло, причем в удивительном смешении эпох: собор Петра и Павла, построенный в екатерининскую эпоху (в советское время здесь был дворец пионеров, сейчас собор восстановлен), каменные торговые ряды и жилые дома XIX века, памятник Ленину (открыт в 1962), картинная галерея (1963), автостанция, здание администрации тарусского района и площадка для новобрачных – нагромождение нелепых железных конструкций и изображений лебедей. Площадь закрыта для транспорта, тиха и пустынна, так что можно встать посередине, немного помолчать и вскоре почувствовать, что время остановилось.

И вместе с тем Таруса – город живой, это не застывший памятник ушедшим эпохам, а типичный современный провинциальный городок со всеми его бедами и радостями. Неожиданная слава пришла к нему на рубеже XIX и XX веков, когда его природные красоты и умиротворяющую атмосферу оценили русские художники, а следом за ними подтянулись и поэты, и писатели, и люди науки. С этого момента существуют две Тарусы.

Одна – идеальная, сказка среднерусской полосы, тихая и неспешная, утонувшая в и слившаяся с удивительной по красоте и духовности русской природой.

Русский писатель-беллетрист Алексей Свирский в журнальной статье в начале XX века писал о Тарусе: «В ранний рассветный час, когда на востоке текут оранжевые и сиреневые реки, когда с Тарусы спадает легкий покров короткой летней ночи, высокий город, украшенный садами, пахнущий липовым медом, земляникой и парным молоком светится такой кроткой, тихой красотой, что в душе помимо воли рождаются добрые, умильные настроения, а в памяти воскресают молитвы, заученные в детстве». А замечательный русский художник В.Э. Борисов-Мусатов в одном из последних писем писал (в России в то время бушевала Первая русская революция: «…Теперь я живу в Тарусе. В глуши. На пустынном берегу Оки. И отрезан от всего мира. Живу в мире грез и фантазий среди березовых рощ, задремавших в глубоком сне осенних туманов, …Я создал себе свою жизнь. Как-то странно — такая тишина среди всеобщего смятения». Это правда. Таруса, находящаяся в 130 км от Москвы, словно переносит тебя в другой мир, где нет ни привычных забот, ни суеты, ни новостей, все это где-то там, далеко, само по себе.

Другая Таруса – реальная, живая, с теми проблемами, которые знакомы каждому небольшому русскому городку, в котором нет толком ни работы, ни инфраструктуры, зато есть изобилие алкоголя и … мусора. Тот же Свирский писал о том, что местные жители «уныло месят ногами липкую глинистую грязь, читают московские газеты, приходящие сюда на третий день, и говорят и думают о Москве, находящейся всего в ста верстах по прямой линии, как о недосягаемом, сказочно-далеком царстве». То, что для кого-то тишина и покой, для других – скука и забвение.

Русский писатель А. Толстой записал забавную историю, о своем пребывании в Тарусе. На той самой центральной площади в начале XX века располагались трактир и гостиница, носившая странное для здешних мест название «Леандр». В ней писатель останавливался в 1916 году и разговорился с местным коридорным, который заявил: «О нравах ничего положительного сказать нельзя: 27 лет смотрю на эту площадь и ничего не вижу, кроме свинства». А затем рассказал о том, как в огромной луже-яме на центральной площади города утонул заезжий турист-американец. И только после этого яму засыпали, а площадь замостили. Да, всякий, кто ездил по боковым тарусским улицам, особенно после дождя, легко поверит в эту историю.

Удивительно, но обе Тарусы – и идеальная, и реальная – сосуществуют бок о бок и обе являются правдой. Реальная жизнь нередко мешает наслаждаться тарусской идиллией. Когда-то, по молодости, мы с друзьями, приезжая в Тарусу, выдвинули лозунг «Таруса без тарусян!». Теперь я знаю, что, как ни странно, но без тарусян не будет и тарусской идиллии, исчезнет та особая атмосфера, которая царит в городе. Таруса – как загадочная русская душа. Все знают, что ее придумали русские философы и иностранцы и никакой загадки нет, а с другой, пойди ее пойми, эту самую душу, чего в ней только не намешано!

Я люблю Тарусу любой и приезжаю сюда по несколько раз в год. И не перестаю ей радоваться. Она на моей памяти всегда была своего рода туристической меккой, в первую очередь, среди почитателей творчества Марины Цветаевой. Уже много десятилетий вдоль Оки бродят романтические дамы, спрашивая прохожих о местонахождении кладбища хлыстов или цветаевского камня. Дамы эти стареют год от года, поэзия Цветаевой не так популярна у молодежи, как была у моего поколения, «открывшего» для себя полузапрещенную поэтессу после длительного забвения.

Сейчас Таруса популярна как никогда. Коронавирус, перенаправивший туристические потоки вглубь России, создал здесь настоящий культурный бум. Считаю его абсолютно справедливым, Таруса заслуживает внимания. У всего есть свои позитивные стороны.

Вместе с тем Тарусу полюбит не каждый. Это не сусальный Суздаль, наполненный сказочными церквями. Здесь нет уникальных шедевров, подобных Покровам на Нерли, нет величественного Ростовского Кремля. Здесь царство теней великих, гениальных, талантливых людей, когда-то живших в Тарусе и воспевавших ее. Если вы почитатель Н. Заболоцкого или поклонница Марины Цветаевой, вам здесь понравится: бродить по улочкам, любоваться пейзажами и вспоминать любимые стихи. Мои «тени» — это память детства и папа, выросший в Тарусе и очень любивший ее. На «встречу» с ними я и езжу в этот старинный город.

Таруса – рай для любителей пейзажей и русской природы. Фотографы и художники, профессионалы и любители, придут в восторг. Виды Оки, знаменитые тарусские дали, уцелевшие уникальные березовые рощи, все это прекрасно в любое время года. Писать об этом бесполезно, надо увидеть и влюбиться.

Здесь понравится тем, кто умеет чувствовать атмосферу и дух места. Любит посидеть со стаканчиком кофе на лавочке под старинным тополем, наблюдая за туристами в городском саду, игрой местных кошек, любуясь неповторимым тарусским пейзажем. Кто умеет не спешить, не суетиться и не интересуется нанизыванием достопримечательностей на ниточку. Кто любит простые радости: зайти в местный храм и поставить свечку, заглянуть в сувенирный магазинчик и ничего не купить, перекусить в местном кафе, рассматривая старинные фотографии города на стенах, пройтись по березовой аллее, шурша листиками или похрустывая снегом.

Таруса сегодня – еще и модное место, особенно в интеллигентских кругах. Для кого-то важно обронить в разговоре: «Этим летом отдыхали в Тарусе…», это сразу включает в определенный круг «своих».

Не надо ждать от Тарусы многого, она может дать вам только то, что у нее есть.

В журнальном очерке «О Тарусе», написанном в 1916 году, Алексей Свирский привел следующий диалог:

«— Ради Бога, ничего не пишите о Тарусе, — просили меня случайно попавшие сюда и обосновавшиеся интеллигенты.

— Почему? — спрашивал я в изумлении.

— Помилуйте, узнают москвичи, петроградцы, понаедут, понастроят и запакостят эту чистую, нетронутую красоту».

Так все и случилось. Но Таруса все равно прекрасна и загадочна, как и прежде.

Далее: