«Весь мир – театр…»

«Весь мир – театр, в нем женщины, мужчины – все актеры…» Шекспир, как известно, никогда не был в Италии, но часто делал ее местом действия своих пьес, а итальянцев – их героями. Фраза из его комедии, ставшая крылатой, как нельзя лучше определяет важнейшую черту итальянского характера. Для итальянца игра – неотъемлемая часть повседневной жизни. Он всегда играет, всегда на сцене, всегда в образе, если, конечно, есть, как и положено в театре, публика, зрители. Его поведение, стиль общения, речь, манера одеваться – все это подчинено внутренней логике игры.

Можно попытаться найти объяснение подобной театральности натуры. Кто-то считает, что определяющую роль здесь сыграли многочисленные и разнообразные завоевания, приучившие притворяться и сделавшие игру второй натурой. Возможно, виновата окружающая среда – живя среди исторических памятников, как среди декораций, люди привыкли ощущать себя частью театрального действия. Может быть, сыграли свою роль традиции карнавальной культуры, постепенно с течением времени смешавшие розыгрыш и явь. Поиски причин тех или иных особенностей характера едва ли не сложнее и запутаннее определения самих особенностей.

Никто не отдается игре с такой страстностью и искренностью, как итальянец. Он всегда в образе: работника, семьянина, друга, посетителя бара - и всегда стремится довести этот образ до совершенства. Роли должны быть обозначены и званием, и костюмом. В Италии принято обращаться к человеку по его должности: к педагогу, от учителя до университетского лектора - «профессор», ко врачу - «доктор» и т.д. Ношение формы тоже очень важно, ведь это часть образа. На рейсовом кораблике на озере Комо матросы в очень жаркую погоду снимали фуражки и вешали на специальный крючок, отправляясь пить кофе в служебном помещении, но непременно надевали их в момент швартовки, иначе они бы уже не соответствовали роли.

Еще один парадокс: наигранность итальянца абсолютно естественна, а игра всегда серьезна. На длительных морских маршрутах принято проводить разъяснительную работу по мерам безопасности в случае аварии. Учения, проводимые итальянцами на регулярном пароме Барселона–Генуя (время в пути – одна ночь), напоминают драматический спектакль. Интересно, что часто проводятся они утром следующего за отплытием дня, то есть незадолго до прибытия в порт назначения, но не теряют своего величия. Участвовать в учебной тревоге заставляют всех: ни инвалид, под предлогом физической немощи, ни старец, ни малолетний ребенок не освобождаются от участия в действе. «Эвакуация» пассажиров проводится со всей серьезностью: солидные мужчины в форме взволнованно переговариваются по рации, их юные помощницы-стюардессы мужественно сохраняют спокойствие и «помогают» пассажирам. Ни курить, ни отходить в сторону, в том числе и по нужде, не разрешается. В конце концов недоумевающие пассажиры (не итальянцы) начинают волноваться, не случилось ли действительно что-нибудь, так искренна и самозабвенна игра персонала.

Многие отмечают, что естественная игра итальянцев в жизни нередко сочетается с переигрыванием в итальянском театре. Крылатой стала фраза американского режиссера Орсона Уэллса, заметившего однажды, что Италия – это страна, в которой все жители актеры, причем почти все - хорошие, плохих здесь очень мало, и все они играют на сцене или в кино.

Настоящий театр является важной частью итальянской жизни, он есть в самом маленьком городишке и всегда полон. Ходят в театр все, он отнюдь не является местом, где собирается узкий круг элиты или интеллигенции. Причем, если верить запискам путешественников, так было испокон веков. Русские путешественники отмечали: «для итальянца театр есть только место привычного провождения вечера»; «театр в Италии решительно есть политическая мера, как газета в остальной Европе… тут же позволяется итальянцам проявить свое индивидуальное значение, а также вылить и накопление желчи, вредной для здоровья, в свистках, шуме, шиканьи при малейшей оплошности певца, хотя два солдата с ружьями и стоят по обеим сторонам оркестра» (П.В. Анненков, русский литературный критик середины XIX века). Гете писал, что «театральное представление они воспринимают как действительную жизнь. Когда тиран протянул меч сыну и потребовал, чтобы тот заколол им свою собственную жену, стоявшую рядом, публика стала громко выражать неудовольствие этой коллизией; еще немножко, и спектакль был бы сорван».

Театрализованные представления самого разного толка имеют давнюю историю в Италии. Еще этруски сопровождали праздники непременными представлениями. Без цирка и театра – «зрелищ!» - немыслим древний Рим. Разнообразные жонглеры, фокусники, бродячие актеры не покидали итальянскую землю. Наконец, в XVI веке родилось, а скорее всего, преобразовалось из многочисленных площадных представлений такое замечательное и очень итальянское явление, как комедия дель арте (commedia dell' arte), или комедия масок. Все маски-персонажи, их было немного, воплощали разные свойства человеческой натуры. Сюжеты были незамысловатыми, а игра – веселой импровизацией. С появлением профессиональных театров комедия дель арте прекратила свое существование, но не умерла, она вернулась на площади, улицы городов, в деревенские праздники. Без театрализованных представлений сегодня немыслимо ни одно торжество в Италии. И конечно же воплотилась в знаменитых итальянских карнавалах, в которых жизнь и игра слились в единое целое.

Театральностью проникнута и вся история Италии. Многие события кажутся сошедшими со сцены. Например, принятые во многих городах семейные распри, самой знаменитой из которых является вражда благородных веронских семей Монтекки и Капулетти, ставшая бессмертной благодаря гению Шекспира. Такие семьи и правда существовали и враждовали в XIII веке в Ломбардии, их упоминает Данте в своей Божественной комедии, они были политическими соперниками. А итальянские легенды сохранили историю трагической любви Ромео и Джульетты, которая была записана итальянскими новеллистами и использована английским бардом.

Или знаменитая борьба гвельфов и гибеллинов. Ну разве это не театр или, скорее, цирк? Одни названия чего стоят, словно персонажи комедии. Не одно столетие враждовали они между собой, став символом междоусобной борьбы. Гвельфы – поддерживали папу римского и выражали интересы пополанов, т.е. торгово-ремесленных слоев городов, гибеллины являлись сторонниками императора и представляли интересы нобилей, знати. Время от времени пополаны переходили в лагерь гибеллинов, а нобили - гвельфов. Когда же флорентийцы-гвельфы совсем изгнали гибеллинов из города, они разделились на черных и белых, чтобы игра могла продолжаться. Играли всерьез – с казнями, изгнаниями в ссылку, как, например, Данте, которого гвельфы выгнали из Флоренции. Все должно быть по-настоящему, но красиво и хорошо смотреться со стороны, в том числе и веков.

Любой театр живет по определенным законам и подчиняется незыблемым правилам. Его непременными составляющими являются: декорации, сценарий, распределение ролей, костюмы. Все это присутствует в итальянской повседневной жизни, влияет на национальный характер, определяет поведение.

Начнем с декораций. Излюбленное место действия итальянского спектакля жизни – улица. Это то место, где можно и себя показать, и представление посмотреть. Столики итальянских кафе и баров стратегически расставляются на улицах так, как будто это ряды в театре, чтобы можно было спокойно наблюдать за тем, что происходит вокруг. Места на балконах домов традиционно занимают пожилые женщины (на юге непременно одетые в черное), проводящие там большую часть дня, наблюдая жизнь вокруг и криками обмениваясь впечатлениями об увиденном. За порядком присматривают (нельзя сказать, что наводят его) карабинеры, как правило стоящие группами, и также живо обсуждающие происходящее вокруг. На улицах кишит пестрая толпа, все громко разговаривают и, как в немом кино, для того, чтобы всем было понятно, о чем идет речь, передают суть разговора с помощью выразительной мимики и энергичных жестов (вдруг не слышно на местах, удаленных от сцены!).

Если понаблюдать общение итальянцев некоторое время, внимательно и не торопясь, устроившись за столиком с чашечкой кофе, то через непродолжительное время начинаешь понимать, что происходит вокруг. Надо только учитывать, что все чувства, эмоции и реакции на события у итальянцев, как и в любом уважающем себя театре, сильно преувеличены. Крики мужчин и их отчаянная жестикуляция не означают, что они ссорятся, они просто обсуждают вчерашнюю вечеринку. Толпа людей, суетящаяся над маленьким мальчиком, не говорит о том, что с ним что-то случилось, просто дети в Италии вызывают особое восхищение. Жаркие поцелуи и восторженные приветствия двух женщин отнюдь не свидетельствуют о том, что они не виделись несколько лет, скорее всего, они расстались накануне, просто разыгрывается мизансцена «приветствие».

Особое очарование и неповторимую атмосферу придают итальянской жизни исторические декорации. Центральная часть итальянских городов – так называемый старый город, или иногда верхний город, если старая часть находится на вершине холма, а новая у его подножья, что случается нередко, – любовно и бережно сохраняются в своем историческом обличье. Италия - одна из немногих стран, которой удалось сохранить множество своих городов (точнее, их центров) в средневековой неприкосновенности. Не отдельные здания, или площади, или улицы, а все это, вместе взятое, существует в дне сегодняшнем в том же виде, что и несколько столетий назад. И это – не памятники истории, в домах живут люди, в церквях идут службы, в средневековых рынках оживленно торгуются.

Порой, когда, покинув шумные туристические маршруты, оказываешься в таком месте, охватывает некоторая оторопь. Как и на итальянском карнавале, перестаешь различать явь и вымысел, историю и современность. Днем, когда итальянцы истово обедают у себя дома или где-нибудь еще, и только ты, неразумный турист, вместо того чтобы, как положено в дневное время, предаваться этому приятному занятию, убеждаешь себя, что ты не голоден, и бродишь неприкаянный, улицы пусты и безлюдны. Вечером они наполняются шумными толпами, которые весело общаются и заходят в бары. Довольно рано все расходятся по домам, и тишина вновь опускается на город, да такая, что ночью в гостинице, в доме, построенном в каком-нибудь XVI веке (гостиница не модная, просто зданий более поздней эпохи нет в городе), с непривычки становится жутковато и невольно ожидаешь теней всех тех, кто веками жил на этом месте и оставил здесь свой дух.

Важен сценарий. Он, хотя и допускает в соответствии с традицией некоторую долю импровизации, всегда четко определен. Италию отличает редкая структурированность и размеренность жизни. Создается впечатление, что вся страна живет в одном ритме, подчиняясь одним и тем же правилам повседневной жизни. Итальянцы имеют репутацию нации ленивой, любящей отдохнуть. И совершенно напрасно. Просто неразумные иностранцы принимают любовь к радостям жизни за безделье, полагая, что получать удовольствие от жизни можно только ничего не делая. Радость жизни итальянца в четко организованной, подчиненной законам внутренней логики деятельности.

Утром – ранний подъем. Чашка кофе. Разговор. Работа. Кофе с булочкой. Разговор. Работа. Аперитив. Разговор. Обед. Кофе. Разговор. Работа. Кофе. Разговор. Аперитив. Вечерняя прогулка. Разговор. Вино. Ужин. Разговор. Диджестив. Кофе. Сон. Удивительно, но итальянцы всегда точно знают, что им делать, когда есть и пить. Все в точно определенное время. Меняться нельзя. Капучино только до 10.30 утра. Обед только с 12 до 2, даже и не пытайтесь найти в Италии место, где вас накормят в 2.30, пустое дело, только зря потратите силы и нервы. Все рестораны будут закрыты, и никакие деньги не помогут вам добыть горячей еды (в «нормальной» Италии, конечно, не туристических центрах).

Напрасно наивный иностранец будет пытаться узнать, когда положено совершать то и или иное действо, итальянец только недоуменно пожмет плечами. Это врожденное знание, впитанное с молоком матери, высиженное в детстве в барах с отцом, перешедшее от дедов и прадедов. Один проживающий в Италии англичанин не переставал удивляться – как итальянцы, не глядя на часы, не задумываясь ни на минуту, совершенно точно знают, когда пить черный кофе, когда капучино, а когда переходить к аперитиву. Это одна из загадок Италии, разгадка которой проста – каждый знает сценарий наизусть и четко следует его предписаниям.

Если же этот привычный ритм по какой-то причине сбивается, как карточный домик рушится все – мир, покой, счастье. Характерной была реакция итальянцев на изменения в мире, начало которым положила трагедия 11 сентября 2001 года. В различных европейских странах, в том числе и в Италии, после этого был введен режим чрезвычайного положения. Каждая страна отреагировала по-своему. Во Франции с энтузиазмом стали закручивать гайки – аэропорты и другие ключевые пункты наполнились вооруженными отрядами, вводившими в испуг мирных обывателей, а различные учреждения усилили бюрократические строгости. В Англии ничего не изменилось: нарядные полицейские все так же любезничали с туристами, спасали кошек, застрявших на вершинах деревьев, и переводили через дороги старушек в ярко-розовых костюмах.

В Италии напряженность ощущалась везде и во всем. В маленьком курортном городке сладко попивавший бренди полицейский, наслаждавшийся обсуждением местных новостей с барменшей и посетителями, мгновенно изменился в лице и утратил всю радость жизни, обнаружив в углу двух незнакомцев. Что делать и как реагировать на эту ситуацию, было совершенно непонятно: межсезонье, любители природы уже уехали, а лыжники еще не приехали, в городе только свои, совершенно непонятно – кто это такие и какие у них намерения. Все в них странно – говорят на диковинном языке, но не японцы, пьют утром чай, но не англичане, набрали много еды на завтрак, но не немцы. Лишившийся покоя полицейский так и ходил за странной (русской) парочкой по пятам до их отъезда из города, не решаясь ни проверить документы (повода-то нет), ни оставить их одних без присмотра.

Полицейские машины в те трудные дни патрулировали все, что только можно было патрулировать, – дороги, улицы, заправки, автостоянки. Напряженные угрюмые лица сидевших в них полицейских придавали мрачный колорит обычно таким праздничным и радостным местам. Служащий в банке, администратор в гостинице, девушки в турбюро, даже продавец в магазине - все имели напряженный, растерянный вид, мрачно присматривались ко всем незнакомцам и … ничего не предпринимали. Неуверенность и, как следствие, утрата привычной жизнерадостности, вот то настроение, которое преобладало в итальянском обществе как реакция на чрезвычайные обстоятельства. Привычный мир рухнул, новые роли и образы были не понятны, и уж во всяком случае не веселы, это была уже не игра, а суровая действительность. Правда, к весне кризис в настроении был преодолен, и жизнь более или менее вошла в привычную колею. По крайней мере внешне.

Кризис-2020, еще более катастрофичный по масштабам, еще продолжается и еще только ждет своих оценок и анализа. Но нет сомнения, что, сломав привычный сценарий жизни, он нанес итальянскому мировосприятию сильнейшую психическую травму, не менее серьезную, чем физические потери.

Актеры сами, итальянцы и других вовлекают в игру. Причем в самых неожиданных местах. Как известно, итальянские церкви являются хранительницами сокровищ итальянской живописи. Росписи, скульптуры, картины знаменитых мастеров Возрождения разбросаны по всей стране, иногда находятся в незаметных маленьких деревушках. За ними охотятся толпы туристов, забираясь в самые отдаленные уголки в погоне за шедеврами Джотто или Фра Анджелико. Туризм приносит стране хороший доход, и вторжение туристов воспринимается итальянцами, как правило, спокойно и с пониманием. Но попытки втянуть и их в игру все-таки предпринимаются. Как иначе можно толковать объявление при входе в церковь: «Посетителей любезно просят увидеть и почувствовать духовность в произведениях искусства, находящихся в этой церкви».

Читай меня в яндекс дзен