Загадки Рождественских праздников

Четвертое. Праздничные дни вообще, а в дни важнейших годовых праздников в особенности, сопровождаются обильной едой. Это правило абсолютно универсально и повсеместно. Оно попадает под суеверные представления, касающиеся того, что как отпразднуешь праздник, так и будешь жить – в довольстве и достатке, веселье и радости, ну или наоборот. Свидетельства этого незыблемого правила разбросаны повсеместно и охватывают все континенты, заселенные человеком. Связь с первобытным образом жизни здесь даже более очевидна и проста, чем во многих других случаях. Для древнего охотника изобилие еды было высшей ценностью и радостью, к тому же это был главный и наиболее доступный способ отпраздновать важное событие в его жизни. Обилие праздничной еды обещало грядущее благоденствие, оно было необходимо и для того, чтобы поделиться со всем окружающим миром, своими соплеменниками и, возможно, с чужаками, как это принято у современных охотничьих племен.

Есть у нас сведения, уже письменные, о пирах людей времен первых цивилизаций, например, Древней Месопотамии (IV тысячелетие до н.э.). Вот, что рассказывает герою Гильгамешу Утнапишти, шумерский праведник, спасшийся во время всемирного потопа, подобно библейскому Ною. К строительству огромного ковчега ему пришлось привлечь много рабочих, они не знали, что были обречены, а праведник знал и каждый день устраивал им пиры (своего рода – прощальные), размахом напоминавшие древнему автору новогодние:

Для жителей града быков колол я,
Резал овец я ежедневно,
Соком ягод, маслом, сикерой, вином и красным и белым
Народ поил, как водой речною,
И они пировали, как в день новогодний.

В последующие эпохи праздничные пиры принимали порой гротескные формы, объедание становилось частью игры, шутовской культуры. Содержание было давно утрачено, но форма сохранялась.

Средневековые европейские карнавалы стали заметным историческим явлением, не зависимо от того, были их идеи заимствованы из античной культуры, как считает большинство исследователей, или они являются продолжением древнейшей традиции, уходящей корнями в первобытное прошлое, как предполагается в этой заметке. Объедание на уровне гротеска, пародии, раблезианства, как воплотившаяся в жизнь сказочная пищевая утопия, существующая у всех народов, вот что отличало средневековый европейский карнавал.

Славились своими карнавалами регионы Германии: «В больших немецких городах некогда было заведено, что в масленицу, а иногда и в новогодние дни мясники потехи ради носили колбасу ужасающей величины. Одну такую, напоминающую канат, изготовили в 1583 г. мясники Кенигсберга. Колбаса была 596 локтей длины, весила 434 фунта и, кроме других ингредиентов, содержала в себе 36 свиных окороков. С веселыми пенями ее нес 91 подмастерье на деревянных вилах. По прошествии 18 лет мясники того же города сделали еще большую колбасу – 1005 локтей длины. На ее изготовление они употребили 81 копченый окорок и 18,4 фунта перца. Эта колбаса весила примерно 900 фунтов. В новогодний праздник 1601 года ее несли 103 подмастерья в сопровождении музыки. Затем она была съедена в компании с хлебопеками, которые, следуя примеру мясников, испекли из 12 четвериков муки 6 колоссальных кренделей и 8 огромных хал, каждая по 5 локтей длины». Если считать условный европейский метрический фунт 0,5 кг, то колбаски получались увесистыми – 217 кг и 450 кг. Вот такие веселые немецкие шутки! Отметим, что каждый предпочитал объедаться своими любимыми продуктами, колбаски для немца – услада жизни, и повседневное, и праздничное блюдо.

В более позднюю эпоху праздничное обжорство приняло в европейское культуре сентиментальные черты. Хотя количество съедаемого в зимние праздники от этого не уменьшилось. Одна из самых знаменитых и популярных рождественских сказок – диккенсовская. Сладкая и романтичная до абсурда (ну никак дядюшка Скрудж не вяжется с образом филантропа!), она, тем не менее, вполне реалистично передает черты своего времени. Вот какое рождественское и очень английское изобилие представил скряге Дух нынешних святок: «На полу огромной грудой, напоминающей трон, были сложены жареные индейки, гуси, куры, дичь, свиные окорока, большие куски говядины, молочные поросята, гирлянды сосисок, жареные пирожки, плумпудинги, бочонки с устрицами, горячие каштаны, румяные яблоки, сочные апельсины, ароматные груши, громадные пироги с ливером и дымящиеся чаши с пуншем, душистые пары которого стлались в воздухе, словно туман. И на этом возвышении непринужденно и величаво восседал такой веселый и сияющий Великан, что сердце радовалось при одном на него взгляде» (Перевод с английского Т. Озерской).

Объедались преимущественно весной и, особенно повсеместно, на Новый год. Осенние празднества у многих народов слились с праздниками окончания урожая, здесь больше пили – молодое вино или свежесваренное пиво. Летние праздники были в наименьшей степени отмечены перееданием, сказывалась, вероятно, жаркая погода, а также сам характер и настрой праздника – на растительный мир и не-мясную, как своего рода оппозиция остальным сезонным праздникам, пищу. Это был женский праздник, посвященный когда-то, возможно, женщине-собирательнице растений.

Позднее, праздничные обильные пиршества стали данью традиции, своеобразной «памятью прошлого». С этим связаны и пищевые безумства новогодних праздников. Подключилась коммерческая составляющая, спекулирующая современным интересом к историческим обычаям и традициям. Особенно это заметно в экономически развитых странах и в тех, где увлечение собственным прошлым особенно велико. Например, в Великобритании, где под Рождество все магазины завалены яркой и разнообразной снедью, призванной возродить былое величие «Великого Британского Рождества». Велика и сила суеверий, у суеверных народов, вроде русских. Концепция – «как встретишь Новый год, так и проведешь» все еще подспудно владеет умами россиян, сметающих в канун Нового года с полок супермаркетов все виды продовольственных товаров, словно впереди не общенациональное обжорство, а великий голод.

Пятое. Основой жизнедеятельности первобытного человека и способом поддержания жизни в эпоху позднего палеолита была охота. Вероятно, древнейшие празднования были связаны с выполнением охотничьих ритуалов, получивших в современную эпоху название «звериных праздников». Можно предположить, что по своему содержанию они не слишком отличались от тех, которые существуют и сегодня в виде символической народной традиции, например, у многих народов Севера и Сибири. Они выражают и радость по поводу удачной охоты, и благодарность за нее силам природы и духам, обитающим вокруг, и попытку получить прощение у убитого зверя (в том числе и через кормление его), высказать ему уважение. Такого рода празднества сопровождаются переодеванием в шкуры животного и совершением в них ритуальных танцев или хождений. Человек на время перевоплощается в животное, устанавливая с ним особую связь, проникая в его душу, становясь им. Теперь уже сам зверь, объект охоты и одновременно почитания, становится на время частью празднеств.

В глубокую древность уходит традиция переодевания в шкуры животных и костюмированные ритуальные танцы. У большинства народов такие праздники ушли вместе с охотничьим способом существования. А вот переодевания, как часть праздника, остались. Достаточно упомянуть только европейские карнавалы или славянские коляды, изначально сопровождавшие все основные праздники года.

И через все века прошло особое отношение к мясу, как пище, во-первых, связанной с мужским началом, а во-вторых, как символу праздничного застолья. Даже у тех народов, которые впоследствии перешли на сугубо зерновую пищу, праздничные дни непременно сопровождались мясным изобилием. Нет мяса – нет праздника, этот принцип в значительной степени сохранился по сей день, несмотря на активную борьбу современных диетологических концепций с мясной пищей. Конечно, в некоторых случаях региональные или религиозные факторы оказали свое влияние на состав праздничной пищи, как, например, у некоторых народов Индии, однако и у них, как правило, можно проследить схожие традиции в относительно недалеком прошлом. А для большей части человечества по-прежнему праздник — это мясо. Праздник не праздник без пиршества, пиршество не пиршество без мяса.