Возможно, именно жизнь в окружении суровой и величественной природы воспитала такую отличительную черту характера, сближающую финнов и норвежцев, как сдержанность и немногословность. Особенно знамениты этим финны. Заезжие профессора, читаюшие лекции в финских университетах, жалуются на трудности, связанные с полным отсутствием каких-либо эмоций на лицах слушателей. Вы вдохновляетесь, шутите, увлекаетесь идеей, используете риторические приемы – результат один, гробовая тишина и застывшие лица. Лекция закончилась, и так же молча ваши студенты собирают вещи и выходят из аудитории. Многие обижаются, считают финских студентов глупыми и бесчувственными, а дело просто в традициях и особенностях характера, чем интереснее лекция, тем глубже и уважительнее молчание.

Связано это и с особым отношением к слову, которое характерно для скандинавских народов с древнейших времен. Одна из погребальных рунических надписей IX в. заканчивается угрозой: «А тот, кто испортит эти знаки, да будет отверженцем, погрязшим в извращениях, известным всем и каждому». Столь же велико было и значение устного слова. Когда-то, если верит сагам, при дворах норвежских королей находились особые люди – скальды, сочинявшие короткие, но выразительные стихи, называвшиеся висами. Искусство скальдов ценилось очень высоко, а за добрую вису давали столько же серебра и золота, сколько за выигранное сражение. Хорошая виса могла полностью уничтожить противника или, наоборот, возвысить униженного. Скальды не были придворными поэтами, они были, как ни странно, воинами, чье слово убивало врагов и поднимало на бой соратников. Не удивительно, что цена слова в Скандинавских странах столь высока, когда-то это понималось в буквальном смысле.

Сдержанность распространяется не только на поведение, но и на отношение к жизни. Частный эпизод из моего личного опыта хорошо иллюстрирует это общее положение. Однажды мы с мужем оказались на далеком и прекрасном маленьком острове из группы Лофотен. Зеленые пейзажи, ослепительное море, уютные дома, рыба повсюду – словом, эдакая норвежская идиллия продолжалась до тех пор, пока муж внезапно не заболел. Пару дней он мучался от страшных болей, надеясь, что все само собой рассосется, пока, наконец, часам к четырем ночи (белой) не стало ясно, что без доктора не обойтись. Как часто бывает в критических ситуациях, кризис наступил в воскресный день. Несмотря на это доктор, приятно благоухающий утренним кофе, приехал довольно быстро и сообщил, что все это очень похоже на приступ аппендицита. «Вы, конечно, как хотите, - радостно сказал он, - но я бы советовал поехать в больницу». Никакой паники, никаких волнений, никакой машины с мигалками, словом, всех этих атрибутов-декораций, сопровождающих медицинских работников в других частях света, – не хотите, не надо, дело ваше, но лучше поехать.

Похожая ситуация повторилась и в сельской больнице, в которой, кстати сказать, ничто не напоминало о выходном дне. Все были на месте и даже работали. Сурового вида норвежка, придя в палату, строго посмотрела на меня («Сейчас выгонит, я же без сменной обуви!») и через минуту, пробормотав что-то мрачно по-норвежски, поставила передо мной поднос с горячим обедом. И снова повсюду полное спокойствие – «похоже на аппендицит, хотя, конечно, бывают и ошибки». Муж к этому моменту уже находился практически в бессознательном состоянии. В результате была сделана операция, очень сложная, длившаяся несколько часов, так как воспаление оказалось осложнено гнойным перитонитом, но все было сделано так, как в других местах удаляют молочный зуб – без паники, пафоса и помпы. «Как же нам теперь быть, - страдала я, - мы же здесь на машине, а я не умею водить». «Ну и что, - весело отреагировал норвежский хирург, стоя над разрезанным вдоль и поперек пациентом, - через дня три он вполне сможет сесть за руль». «А швы?» «Удалите сами ножницами, ничего сложного». Спокойствие и решительность, как будто на дворе не XXI век, а эпоха викингов и промыть раны, находящемуся в походе воину, это пара пустяков для его боевой спутницы.

«Горячие финские парни» проявляют себя в особенностях национального автомобилевождения. Они могут ехать довольно быстро по своим прекрасным дорогам (которые являются вечным укором нам, россиянам, так как оказывается и в холодном климате бывает гладкий асфальт), но стоит только им догнать другой автомобиль, как они немедленно выстраиваются в линию и плетутся друг за другом, даже не пытаясь вырваться вперед. Поэтому характерными для финских дорог являются длинные цепочки автомобилей, плетущиеся много километров друг за другом в полном умиротворении. Хуже только норвежцы: они не разгоняются даже на свободной дороге. Американские путеводители и путешественники в своих путевых заметках обычно возмущаются, мол, норвежцы просто зомби какие-то, плетутся совершенно спокойно за каким-нибудь грузовиком, не проявляя никаких признаков беспокойства.

Если финская сдержанность часто похожа на проявление недружелюбного отношения, что, как правило, обманчиво, то норвежская скорее свидетельствует о равнодушии, что может быть и правдой. Равнодушие, конечно, слово, имеющее негативный оттенок, но в норвежском равнодушии ничего негативного нет, просто тебе предоставляют право жить так, как ты хочешь (а вдруг ты решил умереть от аппендицита?) Поэтому если вы днем едете без включенных фар по Финляндии, а в Скандинавии фары должны гореть в любое время суток, то вам будет сигналить каждый проезжающий финн, непорядок, угроза любимым финнам. А вот в Норвегии никто не отреагирует – хочешь платить штраф, твое дело.