Иркутск – сибирский город
Иркутск часто называют воротами Байкала. Очень любят у нас навешивать ярлыки! Впрочем, это лучше, чем «восточный Париж», что тоже встречается. На Париж он не похож, и очень хорошо! Зато имеет свой неповторимый облик и душу. Действительно, многие останавливаются здесь на пути к Байкалу, чтобы отдохнуть после дороги и прийти в себя. Но вообще город существует сам по себе, а не как придаток великого озера. 2-3-х дней вполне достаточно, чтобы понять и принять этот подлинно сибирский город. И судьба его абсолютно типична для Сибири.
Иркутск расположен на реке Ангаре, которую русские первопроходцы называли Верхней Тунгуской, при впадении в нее реки Иркут, давшей городу свое имя. Ангара – единственная река, вытекающая из озера Байкал, так что связь между городом и озером действительно существует. Иркутск – пятый по величине город Сибири (после Новосибирска, Омска, Красноярска, Барнаула). И на 24 месте по России (население примерно 624 тысячи жителей, город заметно вырос в XX веке, по переписи 1897 года здесь проживало 50 тысяч человек).
Начинался Иркутск, как и многие города Сибири, с острога. Острогом называли крепость, обнесенную частоколом из заостренных сверху бревен. Начиная с XI века такие крепости использовали для защиты от кочевников. В Сибири остроги приобрели особое значение, в качестве укрепленных населенных пунктов, выполнявших функции и крепости, и поселения, и административного центра для сбора дани с местных жителей. Позднее именно в Сибири появилось и новое значение слова «острог» – тюрьма.
Начинался Иркутск, как и многие города Сибири, с острога. Острогом называли крепость, обнесенную частоколом из заостренных сверху бревен. Начиная с XI века такие крепости использовали для защиты от кочевников. В Сибири остроги приобрели особое значение, в качестве укрепленных населенных пунктов, выполнявших функции и крепости, и поселения, и административного центра для сбора дани с местных жителей. Позднее именно в Сибири появилось и новое значение слова «острог» – тюрьма.
Башня Илимского острога (музей Тальцы под Иркутском)
Об основании Иркутского острога мы узнаем из «отписки» сына боярского Якова Похабова Енисейскому воеводе. Начинается она согласно протоколу: «Государя царя и великого князя Алексея Михайловича, всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, воеводе Ивану Ивановичю Енисейской сын боярской Янука Иванов Похабов челом бьет» (прямо как из фильма про Ивана Васильевича, который меняет профессию). Далее сообщается о начале строительства 6 июля1661 года (эта дата считается днем рождения Иркутска) служилыми людьми нового острога «против Иркута реки». Похабов пожаловался на нехватку бревен для строительства, так как «лесу близко нет». Однако отметил, что место там самое лучшее, «угожее для пашен, и скотинной выпуск и сенные покосы и рыбные ловли все близко», других таких удобных мест рядом нет, так что именно в этом месте «Бог изволил острог ставить» (Из рукописи, составленной с подлинных документов, для академика Миллера во время его путешествия по Сибири).
Город был основан в традиционном русском стиле. Во-первых, на высоком берегу, в месте слияния рек. Это обеспечивало 1. защиту (с двух сторон окружен водой), 2. удобное сообщение в условиях бездорожья (летом по воде, а зимой на санях по льду), 3. запас воды и 4. рыбы. Во-вторых, место было удобно для выращивания хлеба – основы русской жизни, и для выпаса скотины, не лишней прибавки к пищевому рациону. Так что для русских поселенцев это место выглядело весьма привлекательно.
Не удивительно, что спустя всего лишь 15 лет «Иркуцкой острог» превратился в оживленный населенный пункт. Именно таким его увидел молдавский боярин на русской дипломатической службе Николай Спафарий, посетивший его по пути в Пекин во главе русского посольства: «а острог Иркуцкой стоит на левой стороне реки Ангары на берегу на ровном месте, и острог строением зело хорош, а жилых казацких и посадских дворов с 40 и больши, и место самое хлебородное, да в остроге построена церковь Всемилостиваго Спаса, а выше острога немного на правой стороне река Иркут, а вытекла из степи Мунгальской, а по ней живут Браты и Тунгусы…» (напомню, что «Браты» - это буряты, а современное название «тунгусов» - эвенки).
Город был основан в традиционном русском стиле. Во-первых, на высоком берегу, в месте слияния рек. Это обеспечивало 1. защиту (с двух сторон окружен водой), 2. удобное сообщение в условиях бездорожья (летом по воде, а зимой на санях по льду), 3. запас воды и 4. рыбы. Во-вторых, место было удобно для выращивания хлеба – основы русской жизни, и для выпаса скотины, не лишней прибавки к пищевому рациону. Так что для русских поселенцев это место выглядело весьма привлекательно.
Не удивительно, что спустя всего лишь 15 лет «Иркуцкой острог» превратился в оживленный населенный пункт. Именно таким его увидел молдавский боярин на русской дипломатической службе Николай Спафарий, посетивший его по пути в Пекин во главе русского посольства: «а острог Иркуцкой стоит на левой стороне реки Ангары на берегу на ровном месте, и острог строением зело хорош, а жилых казацких и посадских дворов с 40 и больши, и место самое хлебородное, да в остроге построена церковь Всемилостиваго Спаса, а выше острога немного на правой стороне река Иркут, а вытекла из степи Мунгальской, а по ней живут Браты и Тунгусы…» (напомню, что «Браты» - это буряты, а современное название «тунгусов» - эвенки).
На карте из «Чертежной книги Сибири» Семена Ремизова уже «град Иркуцкой», окружен ровной деревянной стеной с башнями, а в центре находится храм.
В XVIII - XIX веке Иркутск превратился в один из главных культурных и экономических центров Сибири. Через него проходила не только торговля с Китаем и Монголией (благодаря близости приграничной Кяхты), но он стал и главной базой тихоокеанских промыслов: иркутский купец Г. Шелихов основал Российско-Американскую компанию, одна из контор которой разместилась в городе. В конце XVIII века здесь открылись учебные заведения (училище, духовная семинария, гарнизонная школа), театр. Писатель А. Радищев, находясь в сибирской ссылке, провел несколько месяцев в Иркутске в 1790-х годах: он с семьей не раз посещал иркутский театр, остался доволен и труппой, и современным репертуаром (в частности, шла пьеса Д. Фонвизина «Недоросль»).
В XVIII - XIX веке Иркутск превратился в один из главных культурных и экономических центров Сибири. Через него проходила не только торговля с Китаем и Монголией (благодаря близости приграничной Кяхты), но он стал и главной базой тихоокеанских промыслов: иркутский купец Г. Шелихов основал Российско-Американскую компанию, одна из контор которой разместилась в городе. В конце XVIII века здесь открылись учебные заведения (училище, духовная семинария, гарнизонная школа), театр. Писатель А. Радищев, находясь в сибирской ссылке, провел несколько месяцев в Иркутске в 1790-х годах: он с семьей не раз посещал иркутский театр, остался доволен и труппой, и современным репертуаром (в частности, шла пьеса Д. Фонвизина «Недоросль»).
С начала XVIII века Иркутск стал центром Иркутской епархии, которая долгое время охватывала практически всю Сибирь и Дальний Восток, а после присоединения Аляски и Американский континент.
Облагородили город декабристы, многие из которых поселились в Иркутске. Писатель Иван Гончаров, находясь проездом в Иркутске, посетил многих из них: «Они, правда, жили вне города, в избах. Но что это были за избы? Крыты они чем-то вроде соломы или зимой, пожалуй, снега, внутри сложены из бревен, с паклей в пазах, и тому подобное. Но подавали там все на серебре, у князя (так продолжали величать там разжалованных декабристов князей) была своя половина, у княгини своя; людей было множество. Когда я спросил князя-декабриста, как это он сделал, что дети его родились в Сибири, а между тем в их манерах заметны все признаки утонченного воспитания, -- вот что он ответил: "А вот, когда будете на половине (слышите: "на половине"!) моей жены, то потрудитесь спросить у нее: это ее дело". И точно. Глядя на лицо княгини, на изящные черты ее, на величие, сохранившееся в этих чертах, я понял, что такая женщина могла дать тонкое воспитание своим детям».
Облагородили город декабристы, многие из которых поселились в Иркутске. Писатель Иван Гончаров, находясь проездом в Иркутске, посетил многих из них: «Они, правда, жили вне города, в избах. Но что это были за избы? Крыты они чем-то вроде соломы или зимой, пожалуй, снега, внутри сложены из бревен, с паклей в пазах, и тому подобное. Но подавали там все на серебре, у князя (так продолжали величать там разжалованных декабристов князей) была своя половина, у княгини своя; людей было множество. Когда я спросил князя-декабриста, как это он сделал, что дети его родились в Сибири, а между тем в их манерах заметны все признаки утонченного воспитания, -- вот что он ответил: "А вот, когда будете на половине (слышите: "на половине"!) моей жены, то потрудитесь спросить у нее: это ее дело". И точно. Глядя на лицо княгини, на изящные черты ее, на величие, сохранившееся в этих чертах, я понял, что такая женщина могла дать тонкое воспитание своим детям».
Француз Жюль Верн в своем «сибирском» романе «Михаил Строгов» восхищался Иркутском (сам он, конечно, его не видел, но широко использовал географические труды и записки французских путешественников): «Город, наполовину византийский, наполовину китайский, становится сразу европейским, как только вы увидите его мощеные улицы с широкими тротуарами, искусственные каналы, обсаженные по берегам гигантскими березами, его каменные и деревянные дома, между которыми есть даже и многоэтажные здания, бесчисленные экипажи, снующие по улицам, и не просто тарантасы и телеги, а хорошенькие фаэтоны, изящные кареты и коляски наконец, все это городское население, носящее на себе отпечаток интеллигентности и цивилизации, эти шикарные дамские туалеты, сшитые по последней парижской моде… Жизнь била там ключом. Но город был богат - это был главный торговый пункт между Китаем, Средней Азией и Европой…».
Полюбился Иркутск А.П. Чехову, в 1890 году в одном из писем из этого города он писал о том, что «из всех сибирских городов самый лучший Иркутск. Томск гроша медного не стоит…» (за что в Томске поставили писателю уродливо-карикатурный памятник). И в другом письме: «Иркутск превосходный город. Совсем интеллигентный. Театр, музей, городской сад с музыкой, хорошие гостиницы… Нет уродливых заборов, нелепых вывесок и пустырей с надписями о том, что нельзя останавливаться. Есть трактир "Таганрог". Сахар 24 коп., кедровые орехи 6 коп. за фунт».
В XX веке Иркутск стал городом индустриальным, здесь открылись промышленные предприятия, в 1950-е была введена в эксплуатацию Иркутская ГЭС. Все это вызвало приток населения и, как следствие, стал меняться облик города: деревянная одноэтажная застройка стала отступать перед натиском типовых панельных многоэтажек.
Полюбился Иркутск А.П. Чехову, в 1890 году в одном из писем из этого города он писал о том, что «из всех сибирских городов самый лучший Иркутск. Томск гроша медного не стоит…» (за что в Томске поставили писателю уродливо-карикатурный памятник). И в другом письме: «Иркутск превосходный город. Совсем интеллигентный. Театр, музей, городской сад с музыкой, хорошие гостиницы… Нет уродливых заборов, нелепых вывесок и пустырей с надписями о том, что нельзя останавливаться. Есть трактир "Таганрог". Сахар 24 коп., кедровые орехи 6 коп. за фунт».
В XX веке Иркутск стал городом индустриальным, здесь открылись промышленные предприятия, в 1950-е была введена в эксплуатацию Иркутская ГЭС. Все это вызвало приток населения и, как следствие, стал меняться облик города: деревянная одноэтажная застройка стала отступать перед натиском типовых панельных многоэтажек.
Современный Иркутск – это смешение эпох и стилей, но очень душевное, не раздражающее. Здесь сохранились и каменные общественные здания классической архитектуры XIX века, и деревянные жилые, к сожалению, в основном в плачевном виде, но ведь есть еще все-таки! И панельные «хрущевки». И хаотичные нелепые торговые точки стиля конца 1990-х. И суперсовременные торговые комплексы и отели века XXI. Под стать и встречающиеся на улицах типажи: очкарик-интеллигент, похожий на потомка ссыльного революционера-идеалиста XIX века, грубоватый, но не агрессивный пролетарий, партийный работник в нелепом плаще и шляпе, романтическая барышня, рок-музыкант на улице, красавица-бурятка.
Иркутск вспомнил свое купеческое прошлое, развивается коммерция, ресторанное и гостиничное дело. Ощущается и близость Китая и Монголии, и даже Японии – особенно это заметно в продаваемых товарах и названиях кафе и ресторанов. Ну и конечно сильно влияние коренного населения, главным образом, бурятское – в еде, сувенирах, орнаменте. Скучно здесь не будет. Но и больше 3-х дней обычному туристу делать нечего.
Иркутск вспомнил свое купеческое прошлое, развивается коммерция, ресторанное и гостиничное дело. Ощущается и близость Китая и Монголии, и даже Японии – особенно это заметно в продаваемых товарах и названиях кафе и ресторанов. Ну и конечно сильно влияние коренного населения, главным образом, бурятское – в еде, сувенирах, орнаменте. Скучно здесь не будет. Но и больше 3-х дней обычному туристу делать нечего.
